Неточные совпадения
Самгин
вышел на крыльцо, оглянулся, прислушался, — пустынно и тихо, только где-то во дворе колют дрова. День уже догорал, в небе расположились полосы красных облаков, точно гигантская лестница от горизонта к зениту. Это напоминало безлюдную площадь и фигуру Дьякона, в красных лохмотьях крови
на мостовой вокруг него.
Самгин шел бездумно, бережно охраняя чувство удовлетворения, наполнявшее его, как вино стакан. Было уже синевато-сумрачно, вспыхивали огни, толпы людей, густея, становились шумливей. Около Театральной площади из переулка
вышла группа людей, человек двести, впереди ее — бородачи, одетые в однообразные поддевки; выступив
на мостовую, они угрюмо, но стройно запели...
Они
вышли на яркое веселящее солнце, и тотчас же надо было говорить громче от грохота колес по
мостовой.
Я прошел наш пустынный переулок и
вышел на большую улицу, где стали встречаться и пешеходы и ломовые с дровами
на санях, достававших полозьями до
мостовой.
Он
вышел наконец в длинную и пустынную улицу
на мостовую.
Должность у Козелкова была не мудреная:
выйти в двенадцать часов из дому в департамент, там потереться около столов и рассказать пару скандалёзных анекдотов, от трех до пяти погранить
мостовую на Невском, потом обедать в долг у Дюссо, потом в Михайловский театр, потом… потом всюду, куда ни потянет Сережу, Сережку, Левушку, Петьку и прочих шалунов возрождающейся России.
— Удалось сорвать банк, так и похваливает игру; мало ли чудес бывает
на свете; вы исключенье — очень рад; да это ничего не доказывает; два года тому назад у нашего портного — да вы знаете его: портной Панкратов,
на Московской улице, — у него ребенок упал из окна второго этажа
на мостовую; как, кажется, не расшибиться? Хоть бы что-нибудь! Разумеется, синие пятна, царапины — больше ничего. Ну, извольте выбросить другого ребенка. Да и тут еще
вышла вещь плохая, ребенок-то чахнет.
Когда
вышли к заставе,
на небе чуть брезжило. Продолжая молчать, Ярцев и Кочевой шли по
мостовой мимо дешевых дач, трактиров, лесных складов; под мостом соединительной ветви их прохватила сырость, приятная, с запахом липы, и потом открылась широкая длинная улица, и
на ней ни души, ни огня… Когда дошли до Красного пруда, уже светало.
«Пойду в трактир», — решил Илья и
вышел на средину
мостовой.
— Да, конечно, можно, — отвечала Анна Михайловна. Проводив Долинского до дверей, она вернулась и стала у окна. Через минуту
на улице показался Долинский. Он
вышел на середину
мостовой, сделал шаг и остановился в раздумье; потом перешагнул еще раз и опять остановился и вынул из кармана платок. Ветер рванул у него из рук этот платок и покатил его по улице. Долинский как бы не заметил этого и тихо побрел далее. Анна Михайловна еще часа два ходила по своей комнате и говорила себе...
Князь же не спал и по временам сердито и насмешливо взглядывал
на барона. Его, по преимуществу, бесила мысль, что подобный человек, столь невежественный, лишенный всякого чувства национальности, вылезет, пожалуй, в государственные люди, — и князю ужасно захотелось вышвырнуть барона
на мостовую и расшибить ему об нее голову, именно с тою целию, чтобы из него не
вышел со временем государственный человек.
Они
вышли из сада, и мельник, спросив, куда надо идти, крикнул извозчика. Подпрыгивая по неровной
мостовой, пролётка с дребезгом покатилась между двумя рядами домов. Было ещё не поздно. Из окон
на улицу лился свет ламп и звуки голосов. Проезжая мимо одного маленького белого дома за палисадником, Тихон Павлович услыхал раскаты басистого смеха, которому вторил смех женщины, звонкий и задушевный.
Не надеясь
на глухую и разоспавшуюся Степановну, быстро накинула она
на себя шубейку и,
выйдя с постоялого двора торопливым шагом, перебежала улицу по булыжной
мостовой, покрытой сплошь черной, как смоль, липкой невылазной грязью.
Он завернул работу в красный платок, оделся и
вышел на улицу. Шел мелкий, жесткий снег, коловший лицо, как иголками. Было холодно, склизко, темно, газовые фонари горели тускло, и почему-то
на улице пахло керосином так, что Федор стал перхать и кашлять. По
мостовой взад и вперед ездили богачи, и у каждого богача в руках был окорок и четверть водки. Из карет и саней глядели
на Федора богатые барышни, показывали ему языки и кричали со смехом...
Уже в 10 часов, когда Ростовы
выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего
на развод батальона, в громе
мостовой и ярком блеске жаркого солнца, было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как
выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом
на мостовую.